Часть 13 (продолжение). Ю.Ф. Рыбин.
Наш комбинат «Большевик» держался до последнего. Чтобы спасти предприятие от банкротства, его переименовали: 22.02.1993 в АО «Родники- Текстиль», 12.07.1996 в ОАО «Родники- Текстиль». 04.02.2005 добавилось образование ООО «Ресурс», а потом еще ООО «Прогресс».
Налоги платить было нечем, отчисления в пенсионный фонд были мизерными.
Замечательную документальную оценку дал журналист и документалист Александр Гентелев о том, что сделал Б. Ельцин со своей командой с промышленностью России. Александр выложил на Youtube малоизвестные интервью с Чубайсом 2001 года.
Вот что говорил Чубайс про приватизацию: «…Мы занимались… уничтожением коммунизма. Мало кто на Западе понимает, что такое коммунизм на самом деле…Что такое приватизация для нормального западного профессора, для какого-нибудь Джеффри Сакса?…Это …в максимальной степени эффективно разместить активы, переданные государством в частные руки. А мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дёшево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый…»
Цель Чубайса поражает своим особым цинизмом: не просто уничтожить строй и предприятия страны, а разобщить и уничтожить пролетариат — единственный класс, который способен бороться за свои права и противостоять олигархам. Без этого приватизация была бы невозможна. Ну что может сегодня тысяча человек в цехах бывшего комбината вместо работавших в 1905 г. и в 1990 г. 12000 работников, сплоченных профсоюзом, советом трудовых коллективов и поддержкой рабочих комиссий. Сейчас возмущающихся тяжелым графиком работы по 12 часов в сутки, выжимающим жизненные соки, никто даже слушать не будет — отправят навсегда за ворота. А «белые воротнички» тем более будут молчать из-за страха потерять свое рабочее место, даже если будут чем-то недовольны.
Вот что по этому поводу сказал Джеффри Сакс, американский экономист, один из разработчиков политики «шоковой терапии» в Боливии, Польше и России, который с осени 1991 года по январь 1994-го был руководителем группы экономических советников президента России Ельцина: «Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями…они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей» (из интервью с Джеффри Саксом 15 июня 2000 года).
Судьба легпрома в те годы не была исключением. Скандалы и переделы собственности на предприятиях начались после приватизации, проведенной по указанию сверху. В 1991 году Министерства текстильной и легкой промышленности РСФСР были преобразованы в госконцерны, а спустя еще два года — в акционерные общества. Это помогло текстильным предприятиям продолжить работу еще в течение некоторого времени.
Министерство текстильной промышленности РСФСР было преобразовано в госконцерн «Ростекстиль». Его учредителями были 350 предприятий отрасли из 36 регионов России. Целью создания «Ростекстиля» было объявлено развитие ткацких предприятий страны. Цель осталась на бумаге. В 1992 г. страна резко взяла курс на рыночную экономику, но рыночные механизмы еще не работали — была стихия базара, а госрегулирование уже отмерло. В приказном порядке все предприятия в одночасье стали частной собственностью, цены росли свободно на фоне жесточайшего дефицита товаров. Мощный поток импорта, хлынувший в Россию, выигрывал и в цене, и в качестве. Дефолт в августе 1998-го показал всю «прелесть» перестройки.
1993 год. Нарастающие, как снежный ком, задержки зарплаты увеличивались с каждым месяцем, начались простои оборудования, неполные смены из-за отсутствия хлопка, красителей и других составляющих в одной линии непрерывного производства. Были введены талоны на продукты первой необходимости, созданы магазины внутри комбината для продажи хлеба, молока, масла и других товаров для семей текстильщиков, но, тем не менее, людей при Рыбине огульно не увольняли. Работал профсоюз и все рабочие комиссии. Работали детские учреждения и пионерлагерь на Ворсине, который содержал все тот же комбинат. Люди начали увольняться сами, подыскивая работу за пределами района.
Директор не раз проводил собрания, ярко выступал на них — он был хорошим оратором, но люди требовали стабильности, работы и зарплат. Они в то время еще не понимали, что развал комбината — это часть политического процесса в стране.
В период акционирования предприятия сверху было дано указание купить пропорциональное число акций всем работникам комбината без исключения с вычетом денежных средств поэтапно из зарплаты, кроме тех акций, что выдавались бесплатно. Хорошей правовой разъяснительной работы по акциям в цехах не было, и люди не знали, зачем нужны эти ценные бумаги. Коллективы привыкли быть ведомыми и не хотели брать на себя личную ответственности, поддержать комбинат в тяжелый момент. Рабочие словно не понимали, что теперь они — держатели пакета акций, они — акционеры, владельцы и управленцы своей собственностью: недвижимостью, средствами производства и наработанными товарами, они — участники акционерного общества, имеющие право на получение прибыли (дивидендов) от деятельности предприятия. Поддержать предприятие предков решил даже сам представитель династии А.П. Красильщиков, выкупив большое количество акций, чтобы комбинат не ушел в руки одного собственника. 51% акций был у самого комбината, а 49% — на стороне. Чтобы прибрать комбинат в свои руки, нужно было совсем немного – купить активы, уговорить нищих рабочих продать свои выкупленные акции. Никто ни разу не получил дивиденды, у многих акции либо пропали, либо были скуплены за бесценок сторонними лицами. В силу нестабильной обстановки в стране работники комбината, продавая свои акции за копейки, не понимали, что остаются либо без рабочих мест, либо становятся рабами одного нанимателя.
С перепродажей акций при генеральном директоре комбината появляется новый ставленник — финансовый директор Евгений Нестеров.
Переход к капитализму был быстрым, с обогащением высших эшелонов власти, ростом бандитских группировок, новых «теневых экономистов», скупкой в частный карман производственных площадей и муниципальных объектов, земель и лесных угодий, разорением через банки и черные пятницы всего населения города.
Правовые акты и закон «О кооперации» положили начало абсолютно незаконной приватизации государственной собственности, отмыванию теневых капиталов и возникновению организованной преступности, которая контролировала и любыми спекуляциями пыталась взять под свою «крышу» значительную часть текстильных предприятий. Здесь многим можно было поживиться и нарастить теневые капиталы. Юрию Федоровичу не раз приходилось «отбивать атаки» желающих нажиться на государственном достоянии. Его твердости, упертости и смелости мог позавидовать любой руководитель! Что пережил этот человек в своем кабинете, знает доподлинно только его несовершенная охрана.
Ю.Ф. Рыбин пытался сдерживать рост тарифов для населения на оплату коммунальных услуг: тепло и воду. Но и он был не всесилен. И только когда директора вынудили передать ключи Е. Нестерову и покинуть комбинат, люди высоко оценили его заботу о рабочем классе: дисциплина, порядок и зарплата, пусть частями и с задержками, но он ее не урезал, поддерживая работников комбината. Он всегда заботился о людях и, если срывался — обязательно извинялся персонально.
Ю.Ф.Рыбин был крепким, смелым, ответственным человеком, имевшим высоконравственный духовный стержень. Он много пережил из-за давления сверху по вопросам работы предприятия и сохранения комбината как единого целого.
За свои заслуги Ю.Ф. Рыбин был награжден орденом «Знак почета».
С большой болью, оставив свой пост в 1999 году Е. Нестерову, Юрий Федорович уехал в Иваново и работал там уже на пенсии на одной из фабрик. Потом, как опытный специалист и профессионал, был приглашен советником и консультантом в «Нордтекс». Он прекрасно понимал, что для Ивановской области текстильная промышленность всегда была стратегической отраслью, потому что половина работоспособного населения (43%) региона была задействована в производстве текстиля. Поэтому до последних дней переживал и не мог смириться с гибелью текстильных предприятий, разграблением государственной собственности, прямым уничтожением того хорошего, что создал за десять лет вместе с коллективом бывшего комбината «Большевик».
Продолжение следует…
Л. Котова
